21 октября в Московском доме фотографии открывается выставка «Flash of Art. Action photography in Rome 1953-1973». Это история первых папарацци — явления, отсутствующего в российской фотожурналистике. О том, почему у нас нет места папарацци,— корреспонденты «Власти» Виктория Мусвик и Сергей Шахиджанян

Первые папарацци появились в начале 1950-х в Риме. Термин возник благодаря Федерико Феллини: так звали героя Марчелло Мастроянни в «Сладкой жизни». По одной из версий, Папарацци — это фамилия одного из знакомых режиссера, по другой — в одном из диалектов итальянского слово имеет значение «домашний вредитель». Прообразом папарацци стал фотограф Тацио Секкьяроли. Позже он вспоминал, как первым придумал пробраться на виа Венето. На этой улице, единственной в строгом католическом Риме, активно шла ночная жизнь, и именно здесь селились заезжие актеры. Там можно было снять, например, миллионера Майкла Тодда в обнимку с Элизабет Тейлор или Одри Хепберн, закрывающую лицо рукой от назойливых репортеров. В эпоху, когда парадные портреты звезд режиссировались киностудиями так же серьезно, как их фильмы, свежесть охотничьей съемки оказалась востребованной.

У настоящего папарацци есть несколько отличительных признаков. Во-первых, это личный интерес к подробностям частной жизни известных людей и особый охотничий азарт. Многие папарацци— выходцы из беднейших районов, для которых работа является продолжением детской погони за автографами звезд. Во-вторых, это установка на получение больших гонораров за разовые снимки. Первые римские папарацци получали за работу немного. Но в начале 1970-х, когда публика устала от войн и заразилась «звездной» болезнью, за фотографии папарацци стали платить большие гонорары. В-третьих, это выдающиеся организаторские способности. Профессиональные фотографы презрительно называют папарацци «штативами» и говорят, что особого таланта здесь не требуется. Это не так. Папарацци нужны данные разведчика и соглядатая, отслеживающего каждое передвижение звездных подопечных, имеющего свою агентурную сеть, подкупающего официантов, швейцаров, садовников и всех, кто может дать полезную информацию. В-четвертых, это особенная беспринципность — для папарацци не существует понятия «частная жизнь».

В России папарацци, по мнению большинства опрошенных фотографов-профессионалов, не существует. Иногда рассказывают истории, отдаленно напоминающие западные. Например, про певицу Земфиру, будто бы подравшуюся с отечественными папарацци. Однако кадров с этой дракой обнаружить не удастся нигде.

По признанию западных агентств, хуже всего в России идут самые популярные там кадры — например, съемки королевских семей. В конце сентября принцесса Монако Стефани тайно зарегистрировала брак с цирковым акробатом Лопесом Пересом. Тайную церемонию сфотографировал папарацци. Журнал Paris Match напечатал эти снимки на развороте, заплатив, по слухам, более 100 тыс. евро. Фотоагентство SPLASH предложило их на российском рынке всего за $5 тыс.— ни одно из наших изданий его не купило. Почему? Есть несколько причин, по которым папарацци в России если и появятся, то очень не скоро.
Не на кого охотиться

На Западе существует ряд публичных личностей, подробности личной жизни которых интересуют всех. Утренняя пробежка Мадонны или похождения актера Хью Гранта тщательно фиксируются на фотопленке и печатаются в таблоидах. Иногда такие кадры получаются благодаря проворности папарацци, но чаще они становятся результатом сговора пресс-секретаря звезды и фотографа, заранее предупрежденного, какие именно пикантные кадры его ожидают. Предъявление исков бульварным изданиям — часто не более чем часть умелой игры. Звездное имя — не более чем раскрученный брэнд.

На Западе чемпионами по умелому подогреванию интереса публики к своей персоне называют Элизабет Тейлор и принцессу Диану. Даже сами папарацци не понимают, в чем феномен Тейлор. Она не снималась в фильмах многие годы и не показывалась ни на одном телешоу, однако ее снимки, по признанию фотографов, являются одними из самых продаваемых в мире. Папарацци Алан Загнер провел несколько часов на крыше госпиталя, где находилась больная пневмонией Тейлор, и наконец-то снял, как ее на носилках перевозили из госпиталя в машину. Загнер получил за эту карточку $100 тыс.

В смерти принцессы Дианы обвинили папарацци, которые преследовали машину с Дианой и ее женихом Доди аль-Файедом на высокой скорости. Однако мало кто помнит, что долгие годы Диану и фотографов связывала самая нежная дружба. Снимки Дианы в спортивном клубе и в универмаге Harrod' s, ее конюха и дворецкого не сходили со страниц таблоидов. Говорят, что таким образом принцесса пыталась затмить и вытеснить из прессы всякие упоминания о своем муже и его любовнице Камилле Паркер-Боулз.

Если западным людям интересны максимально личные, неожиданные подробности жизни звезды, то в России статьи про знаменитостей пользуются успехом ровно настолько, насколько они соответствуют их стандартному образу. Статьи в отечественных таблоидах чаще всего сопровождаются либо постановочными кадрами (актриса на кухне вся в кружевах, семья качается в гамаке, подвешенном на яблоню, поп-звезда с годовалым сыном на руках), либо кадрами светской хроники. Если же в заметке речь идет о каких-либо отклонениях от принятой традиции, в качестве иллюстрации, скорее всего, поставят фотоколлаж: он только подчеркнет незыблемость нормы.
Охота не окупается

Основа жизни западного папарацци — получение высоких гонораров. Его средний разовый гонорар составляет около $10 тыс., за отдельные снимки платят до $100 тыс. За кадр, на котором Диана обнимает Доди аль-Файеда, опубликованный в мировых изданиях, фотограф получил 3,2 млн фунтов. Западные папарацци в состоянии арендовать яхты, вертолеты, суперсветосильные телеобъективы, которые изготавливаются только на заказ и стоят больше $10 тыс. Бульварные издания щедро оплачивают все расходы, зная, что затраты окупятся.

У нас о таких затратах нельзя и мечтать. До последнего времени в фотографию в СССР и России не принято было вкладывать серьезные деньги. Речь идет не только о папарацци. Профессиональные фоторепортажи так дорогостоящи и требуют таких трудозатрат, что их почти не заказывают политические журналы.

В 1994 году одно крупное западное агентство заказало съемку подмосковного дома Александра Солженицына.

Никто из фотографов, работавших на российские издания, не смог проникнуть на территорию, несмотря на обещание щедрого вознаграждения. Сделал снимки покойный Роман Падерни, русский фотограф, работавший на западные агентства. Он заплатил пилоту вертолета и вместе с ним облетел дачу.

За одни и те же снимки российский фотограф получает в несколько раз меньше, чем его западный коллега. В конце концов, изображение легче украсть, чем за него заплатить.
Работать опасно

Согласно исследованиям западных ученых, интерес к подглядыванию и подсматриванию возникает тогда, когда есть четкое представление о том, что такое частная жизнь. Во Франции или США законодательно определяется, где можно и где нельзя делать съемку.

Французский фотограф, например, не имеет права снимать прохожих. А в Америке поучительная история произошла с известным папарацци Роном Галлелой, который несколько лет подряд в конце 1960-х— начале 1970-х преследовал Жаклин Кеннеди-Онассис во время ее прогулок с детьми по Центральному пар ку Нью-Йорка. Жаклин подала на Галлелу суд и выиграла дело — фотографу запретили приближаться к ней на расстояние меньше чем 15 шагов.

У нас каждый сам определяет, что можно и что нельзя. Часто представления о допустимом у фотографа и у объекта съемки решительно расходятся, и тогда последний может защищаться любыми доступными способами — вплоть до незаконных. Максимум, что сделает разъяренная звезда на Западе,— раздраженный вопль или угрожающий жест. У нас фотографа могут избить, отнять у него камеру и многое другое.

Самое главное, впрочем, не это. В России нет ни развитой культуры визуального восприятия, ни уважения к фотодокументам. Постановки и фальсификация, господство текста над изображением и идеи над фактурой — основные свойства отечественной журналистики.

В западном мире идут постоянные дебаты о том, какая степень постановки допустима в фоторепортаже. Крупнейшее агентство Magnum запрещает ее вообще, а фотографы работают под жестким контролем. В советской и российской фотожурналистике постановка и фальсификация событий имеют давнюю и гораздо более разработанную традицию, чем работа папарацци. Любой скандал у нас проще срежиссировать, чем запечатлеть.
«В России папарацци нет»

Русский фотожурналист Владимир Сычев, живущий во Франции и работающий в крупнейшем западном агентстве SIPA-PRESS, делится секретами профессии.

— Кто такие папарацци?

— Сам я никогда им не был, потому что если идет драка, я в ней не участвую. Но я никого не осуждаю и не собираюсь говорить, хорошо это или плохо. По-моему, это хороший способ зарабатывания на жизнь — за час работы можно получить трехмесячную среднюю европейскую зарплату. Эти фотографии таблоиды всегда берут с большим удовольствием. Правда, эти ребята, папарацци, не отличаются никаким интересом к жизни. Они с удовольствием рассказывают о том, где и что ели, как пили и как им удалось надуть редакцию на накладных расходах. Самый главный их интерес — это деньги.

— Трудно ли снять сейчас звезду?

— Трудно. Вон в SIPA-PRESS взяли папарацци по имени Мако. Он три месяца просидел в Сан-Тропе, но не принес ни одной карточки! Тут не угадаешь. Я сам ездил на Каннский кинофестиваль и не смог сделать ни одной папарацциевской фотографии. Сейчас это чисто коммерческая операция. Раньше звезды приезжали на весь кинофестиваль, гуляли, развлекались — их и снять можно было, не бегала такая толпа фотографов. Но все это было 15-20 лет назад. Нас же больше стало в десятки раз! А сейчас приезжают на два-три дня и сидят в гостиницах. Пройдутся по лестнице туда-сюда — и привет. Фильм свой представят, и все.

— А что, с Дианой действительно папарацци виноваты?

— Да ну, это вообще полная чепуха! Как фотографы могли догнать Mercedes на стареньком скутере, если у них скорость была 198 км/ч? Да и водитель был под кайфом. Его сперва отпустили: мол свободен. Он и расслабился. А его снова за руль. Да никто за ней и не гонялся, она сама хотела не сходить с первых полос. И начальник охраны отеля Ritz сам к фотографам вышел и сказал, чтобы они сидели и ждали. Не хотела бы, вышла бы через другой вход. Да мало ли что можно было сделать!

— Ты сам Диану снимал?

— Да, помню, прилетал в Москву. Она прилетела как раз тогда, когда у вас Буденновск начался. Я туда сразу не смог поехать — пришлось ее снимать. Я ее в Большом театре фотографировал без больших проблем. Только вот никто не опубликовал. Почему? Это ведь не в Европе, Россия не интересна. С Клаудией Шиффер получилась такая же история. Я в Питере с ней в одной гостинице жил и много ее снимал. Например, на рынке, когда она меховую шапку покупала. Никто опять в Европе не напечатал. Вот если этих же звезд в Париже снять —другое дело. Странно, правда? Лицо ведь не меняется.

— Есть журналы, которые только этим и живут?

— Да. Вот Voici, например. Он в каждом номере что-то печатает и извиняется, суды проигрывает. Хотя у всех пресс-атташе прекрасные отношения с редакцией. Просто звездам приятно себя лишний раз увидеть, а деньги им по суду вроде гонорара. Иначе интрига пропадет. Но грани приличия все-таки есть. Один парень снял через окно, кажется, как принцесса Стефани занималась любовью с продюсером своего первого альбома песен. Там все с подробностями было, не только объятия, поцелуи. Думал наверняка, что станет миллионером. Ну и дурак! Никто не напечатал: уж слишком откровенно. А ты знаешь, кто у Стефани был первым мужем? Продавец из рыбного магазина! Он сначала из продавца стал ее телохранителем, а потом и мужем. А развелась она с ним из-за папарацци. Подстроили встречу с девицей легкого поведения и сняли.

— Сколько папарацци получают?

— Я не могу говорить об этом точно — не принято. Однако известно, каков гонорар каждого номера, скажем, журнала Paris Match, сколько может стоить разворотная фотография, если она главная новость. Около 120 тыс. евро. Не факт, что всю сумму получит фотограф, тут много посредников. Но для журнала она обходится примерно в эту сумму. Раньше такие деньги платили за журнализм — война во Вьетнаме, другие конфликты. Сейчас это никому не нужно, коммерция — прежде всего.

— А в России папарацци есть?

— В России папарацци нет: никто таких денег не платит. Начнут платить, тут же появятся.

Записал Сергей Шахиджанян

© "Коммерсант-Власть", 20.10.2003