Я поступила на экономический факультет, где полагалось изучать английский две пары в неделю. Объем занятий после первой же встречи с преподавателем сократился вдвое: преподавателей на кафедре иностранных языков катастрофически не хватало, так что целых две пары в неделю нам уделять никто не собирался.

Будущие экономисты на первом курсе изучали техническую лексику по учебникам 78-го года. Даже я с моими скромными познаниями в области науки и техники догадывалась, что лазеры и мазеры - не последнее слово в этой самой науке и технике.

Преподавала у нас на первом курсе чрезвычайно неприятная женщина с пронзительным голосом и презрительным выражением лица. За весь год она лишь один раз предприняла попытку научить нас чему-то новому из грамматики (по плану на первом курсе мы должны были пройти страдательный залог и времена группы Perfect), но толку было мало. Пределом мечтаний нашего преподавателя было выполненное домашнее задание (перевод мрачных текстов про аналоговые и цифровые компьютеры или транзисторы), которое она мельком просматривала в начале пары. Ужасной пыткой были ответы на вопросы по тексту.

Долгое время я хранила рабочую тетрадь, полную таких шедевров, как «I am live in Moscow» и «Computers are make now in Russia». Моим единственным преимуществом на уроках английского было то, что я могла правильно прочитать текст (многие и правил фонетики не знали), но понять его было за пределами моих способностей. Именно поэтому я предпочитала поход в деканат за очередным допуском посещению английского, прогуливая каждое второе-третье занятие.

После первой сессии мне посчастливилось целый месяц отработать на чужом компьютере (своего у меня тогда еще не было). Здесь мне понадобился английский. Всю лексику Нортон Коммандера и Windows 3.1 я освоила достаточно быстро («если что, всегда жми на Cancel»), однако в компьютерных играх мне было очень трудно. И дело было даже не в том, что для того, чтобы узнать, чем же я таким убиваю монстров в Doom'e, надо было лезть в словарь, или в том, что игра в популярный тогда квест «Full Throttle» напоминала поиск черной кошки в темной комнате, а не наслаждение сюжетом. Все дело было в отсутствии свободы, элементарной уверенности в себе как только английский становился сложнее детских считалочек. Меня, конечно, это заедало.

Наряду с этим я «блистала» в институте, набирая достаточно знаний, чтобы сдать зачет по английскому с первой попытки. Наша англичанка была склонна относиться к своему предмету чересчур серьезно и чуть ли не на каждом занятии норовила напомнить нам, что в середине пятого курса нас ожидает экзамен по иностранному языку. Уже с первого курса мы уделяли время подготовке к экзамену. По слухам, на нем надо было что-то перевести, что-то пересказать и ответить тему по английскому языку. Тема, вошедшая в программу первого курса, называлась «Наш институт». Нам даже не надо было ее составлять: все было сделано до нас. Мы только собрали по два рубля на ксерокс и размножили одинаковые листочки на всю группу, а потом также коллективно разучили ее наизусть, сдали и забыли.

К концу первого курса я начала смутно осознавать, что: а) в институте меня английскому не научат и б) иностранный язык мне все-таки пригодится. Свербила мысль: «Надо что-то делать».

Мысль неотступная вынудила меня после летней сессии провести полную инвентаризацию литературы по английскому дома. Обнаружились: учебник Бонк, два словаря - англо-русский и русско-английский под редакцией Мюллера, раритетное издание Fowler's Modern English Usage 1965 года, две глянцевые книжки детских стихов (а-ля Шалтай-Болтай висел на стене), подарочное издание сказок Тысячи и одной ночи и «Финансист» Теодора Драйзера в оригинале. Я остановилась на последнем, решив изучать английский через чтение.

В последующие два дня я честно корпела над книжкой, обращаясь к словарю каждый раз, когда встречала незнакомое слово. Незнакомых слов было много: девять из десяти. Новые слова удержать в голове было невозможно, а выписывать их казалось мне тяжким трудом. Предложения с теперь уже известными словами оказывались ненамного понятнее, чем если бы я выбросила словарь в окно и додумывала за автора. Я одолела полторы страницы и бросила читать эту книгу. Кстати, я до сих пор не прочитала «Финансиста», потому что в голове так и отложилось, что прочесть его невозможно - слишком сложен, и скучно - слишком утомителен.

В общем и целом, первый опыт самостоятельных попыток что-то выучить оказался неудачным. Но мысль, та самая мысль, что надо что-то делать, осталась. И она же, по счастью, стала причиной неожиданного приступа смелости и поворотным моментом в моей истории изучения английского языка. Об этом и многом другом - в следующих выпусках.

Удачи.